Билеты на концерт «Аквариума» можно было купить заранее, в комитете комсомола, или прямо перед концертом, за рубль, что было недешево — комплексный обед в студенческой столовке стоил 60 копеек. Перед концертом обещанные билеты начали продавать, когда уже собралась внушительная толпа, и двери начали гнуться под ее напором. Зал был несколько необычным: он разделялся ширмой на две половины. Одна половина — зал как таковой, где сидела публика, купившая заранее билеты в вышеуказанном месте. И вторая, представлявшая собой обычную аудиторию в виде амфитеатра, где сидела публика повеселей и уже изрядно поддатая. Эта часть публики завелась с пол-оборота, не дожидаясь музыкантов, и не останавливалась до самого конца.
Что именно пели музыканты, догадаться нетрудно. Кассеты по рукам уже ходили, и «Аквариум» был довольно широко известен — правда, в узких кругах. Играли акустику. Такого в Таллине до сих пор не было, да еще и на русском языке. Приходилось очень внимательно вслушиваться в слова, что мы и делали добрую половину концерта.
Публика была самая разная, в том числе и по языку. Песен не знала, и скорее была похожа на приличных студентов, пришедших на лекцию. Из дейстивительно рок-н-ролльных людей тогда были известны Гуннар Грапс с «Magnetic Band» и Урмас Алендер с группой «Ruja». «Музыкальные ринги» появились уже потом, и полная узнаваемость Бориса и его товарищей тоже. А тогда это был просто худощавый юноша с довольно длинными по тем временам волосами, с длинной челкой, которую ему приходилось отбрасывать движением головы или рукой.
Зал удалось разогреть только после часа упорной работы. Но было заметно, что музыканты очень старались. Особенно публику поразила виолончель. Это было так необычно и чувственно, и в то же время здорово уравновешивало «непричесанные» звуки гитары.
Через час музыканты были уже «свои», и зал стал вести себя, как должно на рок-концерте, а не на выступлении камерного оркестра. Со сцены исходили волны хорошей, доброй, одним словом, положительной энергии. Сидя в кресле, мне хотелось куда-то лететь, хотя публика, и я в том числе, под кайфом не были (все-таки не тот зал, не то место…). Естественно, охраны не было никакой, и перед сценой танцевать никто не пытался. Но к концу выступления народ уже вовсю мог свистеть, кричать и топать, выражая свое одобрение — или, как в этом случае, — недовольство по поводу окончания концерта.
Я встретил их в день концерта в скверике около гостиницы Виру, около неработающего фонтана, где теперь стоит памятник эстонскому писателю-классику Таммсааре. Это были пятеро человек с одухотворенными лицами, свежий северный ветер развевал их волосы. Первое весеннее солнышко, ожидание чего-то хорошего, несмотря на бессонную ночь в поезде «Ленинград-Таллин». Это то, что я видел; но я не знал еще, что это «Аквариум». Люди с футлярами: все на себе перли. Одеты все как один хиппово, в джинсах, с длинными волосами. Кажется, Гребень был в ярко-красном шарфе, небрежно наброшенном на плечи. Никто не бежал еще просить интервью и автографов, но, по-моему, это и не было им нужно. К тому же, не надо забывать, что раньше время тянулось медленней, и музыка Питера доходила до Таллина в виде кассет и перезаписей месяцами, а может, и годами: кто их попросту мог знать?
После концерта мы пошли в общагу, которая находилась рядом. Благо, что водку можно было купить у таксистов. Но до утра мы не столько пили, сколько пытались петь услышанное. Кто-то даже ставил кассету «Аквариума», но все больше почему-то пели «лица стерты, краски тусклы…» и прочее: пользовался тогда Макарыч народной любовью. На гитаре в то время «играл» каждый второй, а изо всех кабаков доносилось «Money, money, money». И мы уносились вместе с «ABBA» в «иллюзорный мир материального благополучия», как говорил тогда известный ведущий телепередачи «Международная панорама».
Игорь, Таллин 2003